Сергей Безруков: «Отец был не того уровня известности, чтобы пристраивать меня в Школу-студию МХАТ»
Несколько лет назад Сергей Безруков взял в Москве театр под гиблым названием «Областной дом искусств», куда прежде не вступала нога театрала. Тогда многие жалели популярного актера, будучи уверенными, что он и себя погубит, и делу вряд ли поможет. Но вопреки всему Губернский театр начал активно и жестко отвоевывать свое место на театральной карте Москвы. Одним из знаковых в репертуаре театра стал спектакль «Высоцкий. Рождение легенды», в основу которого легли воспоминания современников, малоизвестные факты из жизни актера, фрагменты из его писем и дневников. Впервые спектакль был сыгран 25 января 2017 года, в день 79-летия Высоцкого. Постановщики попытались ответить на вопрос: как рождается легенда? Стало известно, что в новом сезоне Сергей Безруков выйдет из состава исполнителей, представив обновленную редакцию своей постановки. Тем более интересно вернуться к истокам: как и почему родился спектакль.
— Сергей, почему ты решил в своем Губернском поставить спектакль о Владимире Высоцком? Так был недоволен фильмом «Спасибо, что живой»?
— Ни в коем случае. Я находился под обаянием фильма, где была тайна, и был уверен, что тайну до конца не откроют — образ артиста не должен был отвлекать от экранного образа Владимира Семеновича. При всех за и против, к моему великому сожалению, многие за основной темой болезни не увидели в фильме самого главного — той самой «Молитвы», которая теперь звучит в спектакле. Монолог написал Никита Высоцкий: «Пусть им всем будет хорошо, кто жив и кого нет… Может, я не умер сегодня, чтобы успеть сказать: «Как я вас всех люблю». Может, для того, чтобы родилась эта постановка, и состоялся фильм.
Мысль в спектакле настолько очевидна и понятна — воскрешение поэта Высоцкого. Ведь он полгода ничего не пишет, до поездки в Узбекистан, в Бухару, пожираемый болезнью, находится в такой человеческой ловушке. Хочет вырваться, но не может и загоняет сам себя: «Ну хорошо — пять концертов в Узбекистане». То есть докрутить себя и уйти в пике. В Бухаре он реально умер — была клиническая смерть. Но чудо — его сердце запустили.
Так что мне хотелось сделать что-то неожиданное и в то же время проникновенное. И не самому идти на амбразуру до конца, то есть не уходить со сцены, а поделиться замечательной поэзией Высоцкого с моими артистами. Чтобы они почитали, попели, пожили в атмосфере коммуналки, рассказов Бабеля, в советском времени, в котором большинство из них не жило. Чтобы почувствовали его поэзию — ведь родились они после смерти поэта. В этом, мне кажется, неразрывная связь, преемственность поколений: если мы не разорвем эту ниточку, то стихи Высоцкого будут читать и через сто лет.
— В спектакле «Высоцкий» затронуты две важные темы, напрямую связанные с образом поэта, — свобода и цензура. Цензура вспыхнула среди деятелей театра как лихорадка: «Караул, цензура!» Так она есть или нет?
— Меня она не касалась и не дай бог, чтобы коснулась. Никаких притеснений не испытываю, хотя прекрасно понимаю, что цензуры как таковой не существует, но существует мнение. Причем мнение, порой высказанное чиновниками низшего ранга. На местах люди дуют на воду по принципу «как бы чего не вышло». Это то самое, чеховское, из рассказа «Человек в футляре» — «как бы чего не вышло», — и срабатывает… Вот врожденный страх с советских времен и заставляет чиновников на местах совершать неадекватные поступки.
А той цензуры, советской, о которой мы говорим в нашем спектакле, ее, конечно, нет. Сейчас коллективы, позиционирующие себя как театры свободы, чувствуют себя превосходно, самореализуются в творчестве как хотят, при этом никого с работы не выгоняют.
— А может быть, все дело в природе нашей психологии — быть всегда недовольным властью: душит она, не душит — все одно?
— Тема такая сложная, не берусь судить. Каждого художника надо рассматривать в отдельности, а разбирать его характер тем более не нужно, потому что люди искусства слишком эмоциональные и порой очень даже обидчивые. Поэтому с нами надо аккуратно. Кстати, вспомнил, в моей жизни был случай: на одном мероприятии — не буду говорить, где оно происходило, — ко мне подошли люди и попросили не читать стихотворение Высоцкого «Мой черный человек в костюме сером».
— И что ты им ответил?
— Я сказал: «Нет, я буду делать то, что я хочу». — «Может, не надо?» — неуверенно говорили они. «Да нет, надо». И никаких санкций не было, ничего страшного не произошло, но было смешно и странно. В первую очередь есть совесть художника, позволяющая или не позволяющая ему что-то делать, собственный нравственный барьер, за который я не перешагну никогда. Говорят: «Старик, ты на этом заработаешь». — «Я не буду этого делать никогда». — «Это принесет тебе успех, скандальную славу». — «Я не буду этого делать никогда».
— Можно уточнить, что именно Сергей Безруков не будет делать ни-ко-гда?
— Наверное, не скатился бы до тотальной чернухи. Я считаю, что в наше время нужно показать и белое. Говорят: «Перестаньте, у нас одно сплошное черное». — «Но все-таки, если приглядеться, нельзя не увидеть белое…» Это просто разные подходы к тому самому воспитанию… Послушай, театр для того и создан, чтобы говорить о жизни человеческого духа, о тех самых прописных истинах, о которых говорили великие мастера, и на них мы, молодежь, даже в мои 45, смотрим. Для чего я хожу на сцену? Для чего? Можно работать и на отрицании, но сегодня слишком много отрицания, негатива и в Интернете, и в отношениях между людьми. Наоборот, приподнимать, а не отталкивать надо. Можно, конечно, спровоцировать ползала на уход, на выкрики «позор!» — и получить скандал. Но это не для меня.
— В связи с тем, что у тебя теперь собственная производящая кинокомпания, а ты заинтересован в ее продвижении, будешь отказываться сниматься на других студиях?
— Нет, я соглашаюсь. Вот снялся у молодого режиссера Александра Молочникова — «Мифы о Москве» — и там сыграл роль любопытную и смешную. Самое лучшее продвижение компании — производить хороший продукт, чтобы о тебе начали говорить. В фильме Анны Матисон «Нищеброды» — кстати, у нее получилось замечательное и качественное кино — я сыграл отца главного героя и его же дядю родного, таких двух антиподов. А в эпизодах снялись артисты Губернского театра.
— Крутой семейный бизнес: собственная компания, жена — сценарист, режиссер. Ты — продюсер.
— Про «крутой бизнес» говорить не буду — пока идут только вложения.
— Свои вкладываешь?
— Порой и свои. Идут заявки по сценариям и сериалам, важно, что и без моего участия. Но на меня написано несколько интересных сценариев, и могу сказать, что, если бы не было Ани, не было бы никакого «Млечного Пути» или «После тебя». Люди ожидали «Елок», а там все очень тонко, тепло, искренне и по правде. К слову, это была единственная картина с Токийского фестиваля, которую японцы взяли в прокат.
— Твоя жена Аня Матисон — сценарист, драматург, режиссер. Есть опасения, что может стать хозяйкой театра?
— Хозяин в этом театре один, это я. Думаю, что так и должно быть. Есть помощники хозяина — директор, юристы, зав. труппой, в том числе и сама труппа. Я никогда не развивал семейственность в театре… Злословия и так хватает. Все должно быть согласно таланту: если пьеса того стоит — сто процентов возьму и не буду смотреть, родственник это чей-то или неизвестный автор.
— Ты, закрытый для публичности артист, вдруг неожиданно появился в Instagram, и вся страна наблюдала Сергея Безрукова с новорожденной дочкой на руках. Что случилось, что ты вышел в Интернет?
— Я выхожу в соцсети для поддержания связи с поклонниками — в той мере и степени открытости, которую сам определяю.
— Сам ведешь общение?
— В Instagram, Facebook и Twitter — сам. Времени мало, пишу в машине, если с водителем еду. Инстаграм — живая вещь, где фотография — это «здесь и сейчас», и пост, которым я хочу поделиться. Замечательная форма рекламы собственного театра. Не все могут приехать в Москву и посмотреть мои/наши спектакли, но они уже все знают, знают артистов, общаются между собой.
Но Интернет сегодня — это такая поляна для взаимных обид и агрессии. Люди привыкли к некой безнаказанности, которая рождает желание обидеть: я выливаю, а мне ничего не будет. Пишут слова, а слова ничего не стоят. Негатива много, но много и доброго — это чем жить: хочешь в негативе, живи там, но он разрушительный.
Ну да, я в Instagram аккуратно выкладывал фотографии… Просто поделился радостью, что я такой же папа, как все. И тоже с бессонными ночами, укачивающий, невыспавшийся.
— К услугам няни прибегали?
— Нет, мы решили, что сами. Правда, есть бабушка с дедушкой — они помогают. Усиленное внимание к детям, тем более публичных людей, портит их характеры. Мир не так прост — очень много лицемерия. Когда ребенок воспитывается в обожании — смотрите, я только вхожу, а меня все уже любят, мне все можно, — это рождает испорченность характера. Нет, ты добейся в жизни всего сам, родители помогут, но пробивать дорогу к цели должен прежде всего ты сам. Отец мне помогал, когда разглядел во мне актерский талант, но он был не того уровня известности, чтобы меня пристроить в Школу-студию МХАТ.
— А другие твои дети… Ты с ними общаешься?
— Да, общаюсь, помогаю и буду поступать так в дальнейшем.
— Ты не отрекаешься от других детей. И эти слова вызывают уважение. Вот Гарри Каспаров публично отрекся от дочери — никогда не забуду его интервью — и потерял огромный электорат поклонников.
— Воздержусь от комментариев. Я своих детей никогда не оставлю — они все мои. Но рассказывать, распространяться о личном — значит вредить детям. Не мне — им. А их надо оберегать, поэтому я стараюсь быть закрытым в личном плане для прессы: кто-то на этом зарабатывает деньги. Про меня говорят: вот он со всеми ссорится. Неправда, я просто отстаиваю право на свою личную жизнь.
Когда Маша родилась, я взял декретный отпуск, специально ушел со съемок и полтора месяца был рядом с Аней. Были бессонные ночи: потом я cказал, что выхожу из декрета, и тут же написали: «Безруков бросил жену и маленького ребенка». Ну как? Судиться за заголовок невозможно, но суды — отдельная тема у нас.
— Бывают счастливые семьи, где дружат с третьими женами, с пятыми мужьями, вместе воспитывают детей… Идеальная гармония мира.
— Я тоже стремлюсь к гармонии, и у меня в принципе все замечательно складывается.
Театром, равно как и другим искусством, нужно заниматься с хорошим настроением. «Театр — это веселенькое дело», — говорил Олег Павлович Табаков. И я думаю, что он за свою жизнь многого про себя начитался, но был настолько силен, что многое пропускал мимо ушей и шел дальше. Дельная критика — другое дело. Ведь люди, занимающиеся театром, в большинстве своем искренние. Так помоги им, не унижай.
Марина РАЙКИНА
АНОНС:
Московский Губернский театр и Фонд Сергея Безрукова представляют европейский тур — 2019, в рамках которого спектакль «Высоцкий. Рождение Легенды» будет сыгран в Германии:
27.09.2019, пятница, 19.00 — во Франкфурте-на-Майне; Jahrhunderthalle
29.09.2019, воскресенье, 18.00 — в Берлине; Admiralspalast
В спектакле участвует вся труппа Московского Губернского театра: народный артист России Сергей БЕЗРУКОВ, Карина Андоленко, Александр Тютин, Дмитрий Карташов, Сергей Вершинин, Антон Соколов, Вера Шпак, Михаил Шилов, Елена Доронина, Андрей Исаенков, Степан Куликов, Сергей Куницкий, Юлия Пилипович, Андрей Сорока, Александр Фролов, Григорий Фирсов, Наталья Шклярук, Виктор Шутов, Саша Беляев.
Fotos: МК, starsarena.de