«Фирменная вердиевская певица», «лучшая Тоска своего времени»… Каких только эпитетов не удостаивалась эта исполнительница!
Сильный, теплый и энергичный голос певицы, редчайший тембр и выдающиеся актерские способности сделали Марию Гулегину желанной гостьей на самых знаменитых сценах мира: Метрополитен-опера, Венская государственная опера, Королевский оперный театр Ковент-Гарден, Арена ди Верона, Опера де Пари… Как пишут критики, ее исполнение главных ролей в операх «Макбет», «Норма», «Тоска» и «Аида» доставляет «почти леденящее кровь удовольствие».
Мария, в прессе вас зачастую величают Золушкой и примадонной оперной сцены. Как вы относитесь к подобным характеристикам?
Строго говоря, верно и то и другое. (Улыбается.) Первое характеризует мою работоспособность и всегдашнее «ожидание первого бала» перед выходом на сцену, второе — хотя, на мой взгляд, «примадонна» как-то старит — подчеркивает стремление быть первой. Но оперный театр — искусство синтетическое. Всегда находишься в зависимости от дирижера, режиссера, партнеров, наконец. Поистине грандиозное случается, когда собирается группа единомышленников!
Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать исполнитель, чтобы получить право называться звездой оперной сцены?
К голосу, данному от природы, необходимо относиться со всем пиететом, как к божественному дару. Ему нужно служить, его надо развивать, иначе ничего не получится. Многое зависит также и от качества голоса. Ведь если у вас полудрагоценный камень, то как ни старайся, бриллианта из него не получится… Но если при наличии алмаза у вас не хватает терпения отшлифовать все его 54 грани, свою ценность он потеряет. Аналогичная история с голосом. Ну и конечно, лишними не будут везение, здоровье, нервы, терпение…
Вам довелось выступать со многими выдающимися певцами — с Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Лео Нуччи, Ренато Брузоном… Кто-то из них сыграл особую роль в вашей сценической судьбе?
Да, мне действительно довелось петь с очень многими. Легче перечислить тех, с кем я не стояла на сцене. (Улыбается.) Но если говорить о судьбоносных моментах в карьере, то нельзя не вспомнить мой дебют в 1987 году с Лучано Паваротти в миланском Ла Скала — это был «Бал-маскарад». Отдельные слова восхищения и благодарности моему любимому коллеге Пласидо Доминго — он для меня все. Дважды я сбегала из госпиталя, чтобы выступить с ним. Первый раз — ради его юбилейного спектакля в Ковент-Гардене, когда он дирижировал, и второй — когда маэстро доверил мне спеть Аиду, после того как я пропустила все оркестровые репетиции (меня увезли на «скорой помощи» прямо из театра). Благодаря Доминго, его поддержке я вернулась на сцену и после смерти моей мамы. Он ждал меня целых шесть недель… Я даже не надеялась на то, что когда-либо еще смогу петь, но выступление прошло с большим успехом. Пласидо — по-настоящему великий артист и выдающаяся личность. Или как не вспомнить подвиг Лео Нуччи, который вытащил меня, словно куклу, из-под опускающегося железного занавеса в Венской опере? Но главное в моей карьере — это, конечно, педагоги: Евгений Николаевич Иванов, Ярослав Антонович Вощак. Светлая им память и низкий поклон! Мои учителя и мои дирижеры — Риккардо Мути, Джеймс Ливайн, Валерий Гергиев, Джанандреа Гаваццени, Зубин Мета. Режиссер, который меня научил проживать жизнь на сцене, — Пьеро Фаджони.
Вы обладательница прекрасного драматического сопрано, в вашей сценической копилке целый сонм выразительных ролей. Есть ли среди них любимые, давшиеся с особым трудом?
Не покривлю душой, сказав, что все спетые мной партии — исключительно самые любимые. Мне повезло: я никогда не исполняла того, что вызывало бы у меня хоть малейшее отторжение. Что касается трудностей, то у кого из артистов их нет? Не все пока получилось спеть так, как хотелось бы. Жаль, что опыт приходит тогда, когда уходит молодость…
Вы стояли на сцене практически всех ведущих театров мира. Какой слушатель вам особенно дорог?
Прежде всего тот, который тебя ждет и любит. Конечно, к примеру, итальянские оперы престижно исполнять на их родине. Дорогого стоит, когда тебя на ура принимают лоджонисты (от итал. loggione — «галерка») и преподносят тебе афишу спектакля с их автографами или портрет композитора. Очень интересно суметь донести до иностранцев красоту и самобытность русской музыки. Еще обожаю петь в Японии. Ну а любимым театром, к тому же единственным, в котором мне хотелось бы стать не приглашенной исполнительницей, а именно солисткой, был и остается Мариинский в Санкт-Петербурге.
В мае вы будете петь «Турандот» в Штутгарте…
Я очень жду этого. С Даном Эттингером мы давно поняли, что в музыкальном плане просто созданы друг для друга. К слову, я уже дважды пела с ним «Турандот» — в Мете (Метрополитен-опера) и в Манхайме.
Мир оперы славится своей многоязычностью. Какими оперными языками, и не только оперными, вы владеете?
Что касается оперы, то тут я отнюдь не полиглот. (Смеется.) Пою на итальянском и на русском. В жизни могу общаться на английском. В ресторане, в магазине — на немецком, но для исполнения Вагнера этих знаний явно маловато. Особенно если учесть, что его музыка сродни философии.
Вы сделали блестящую карьеру. Можно ли говорить, что образование и опыт, полученные вами в Одессе и Минске, стали достаточным багажом для вашего успеха на Западе? Когда, на ваш взгляд, было легче пробиться на оперную сцену — тогда или сейчас?
У своих педагогов я получила главное, без чего мне было бы сложно, — это страсть к работе. К самому процессу! Если же говорить о сценическом пути, то пробиваться всегда одинаково сложно. Но если раньше все-таки важнее был голос, то сегодня это зачастую… правильный пиар. Молодежь уже не «болеет» звучанием — ее больше занимает вопрос, как бы поскорее продвинуться. Безусловно, речь идет не обо всех. Но сегодняшняя публика очень ведется на красивые публикации, эффектные фото: для нее это стимул отправиться на тот или иной спектакль. Лишь в некоторых театрах, к примеру в Барселоне, остались подлинные меломаны из числа завсегдатаев, кто сравнивает исполнителей собственными ушами… Там еще забрасывают цветами…
Помимо оперных театров, вы выступали на церемонии закрытия Олимпийских игр в Ванкувере и на церемонии открытия Паралимпийских игр в Сочи. Случалось ли вам принимать участие в других аналогичных по масштабу проектах?
Нет, это единственный в своем роде опыт. Еще пела на сцене Арена ди Верона и получила там престижную премию Джованни Дзенателло за дебют. По моему твердому убеждению, оперная певица должна петь в зале. Именно там ее голос по-настоящему раскрывается.
Ваш график расписан на несколько лет вперед, тем не менее вы даете многочисленные благотворительные концерты, являетесь послом доброй воли ЮНИСЕФ и почетным членом Международного паралимпийского комитета. Как вы пришли к благотворительной деятельности?
Это долгая история… Дело в том, что я родилась «некондиционным» ребенком — маме даже советовали распрощаться со мной сразу же в роддоме. Потом меня попытались подменить, и первые капли молока я получила от настоящей уличной цыганки. Кто знает, может, именно поэтому мне всегда светит Альдебаран, влекущий меня в дорогу? (Смеется.) Но мама вовремя заметила подмену и сделала все, чтобы меня вернуть. До двух лет я не вставала вовсе, и мои несчастные ноги выкручивали в правильную сторону. Наверное, тогда и прорезался мой голос. Так я орала от боли. С двух до четырех лет на моих ногах красовались ортопедические ботиночки. А в четыре годика мама надела на меня красные сандалики и отвела… на ритмику. Потом были занятия балетом, художественной гимнастикой. Сначала я очень стеснялась говорить на эту тему, а мама, рассказывая об этом, всегда плакала… Если бы не она, меня бы и на свете уже не было: врожденный порок сердца, полностью обездвижена, в коляске… Поэтому сейчас на своем примере я показываю, что не все потеряно, даже если случается подобное. Терпение, любовь моей матери — самое большое мое благословение от Господа. Самый большой дар! Поэтому я чувствую себя обязанной отдавать другим любовь и надежду.
Жизнь оперной певицы проходит среди роскошных декораций и пышных костюмов. А какая она у вас вне сцены?
Не буду лукавить, я отнюдь не поклонница маленьких, темных, серых помещений. У меня дома всегда красиво. Мой стиль — это комфорт и красота, люблю старинные вещи, мебель, картины…
Вас можно назвать человеком мира. Есть ли на свете место, где вы чувствуете себя дома?
Там, где моя семья, — в Люксембурге. Но мне будет хорошо в любом месте, главное условие — чтобы мои родные всегда были рядом…
ВЫНОСЫ:
Роскошное драматическое сопрано и сценическая самоотдача позволили Марии Гулегиной — единственной из российских исполнителей — сыграть 160 спектаклей на сцене Метрополитен-оперы и выступить в главных партиях 15 постановок Ла Скала.
За свою общественную деятельность Мария Гулегина удостоена ордена Св. Ольги — высшей награды Русской православной церкви, которая была вручена ей патриархом Алексием II.