Анна Скрылёва: «Мой мир — это мое зеркало…»
Как это волнующе — просматривать партитуру! Шарль Мюнш «Я дирижер»
Австралийка Симона Янг, эстонка Ану Тали, американка Марин Олсоп — сегодня в дирижерской среде, считавшейся до недавнего времени исключительно мужской вотчиной, женские голоса слышатся всё отчетливее. Прорваться к вершине и встать в ряд с теми, кто определяет будущее классической музыки, удалось и москвичке Анне Скрылёвой. В августе этого года она вступает в должность генерального музыкального директора оперного театра Магдебурга — первая женщина-дирижер из России, удостоившаяся столь высокого поста. О любимых композиторах и конфликте между художественными амбициями и экономическими реалиями, а также о роли классической музыки в жизни современного общества Анна Скрылёва рассказала в интервью журналу LIFE IN.
Анна, в августе этого года вы вступаете в должность генерального музыкального директора оперного театра Магдебурга. Расскажите подробнее об этом событии. Какими были первые месяцы вашего пребывания в театре?
Как и в любой другой аналогичной ситуации, моему вступлению в должность предшествовал длительный процесс подготовки. Прежде чем официально взять бразды правления, я как минимум целый год занималась планированием. Речь идет о концертной программе, об отборе музыкальных произведений, о разработке художественной концепции, о выборе приглашенных солистов, дирижеров. Отдельная история — интенсивная работа с персоналом как театра в целом, так и оркестра. Назовем это работой с кадрами.
Сложность первых месяцев заключается в том, что тебя уже все знают, а твоя первоочередная задача — как можно быстрее запомнить своих коллег не только в лицо, но и по имени. К счастью, мне доводилось работать с магдебургским коллективом в качестве приглашенного дирижера (сезон 2017/2018 г.), что уже тогда дало мне возможность близко познакомиться с этой замечательной командой. Как раз после нашей успешной совместной работы музыканты оркестра и интендант театра Карен Стоун проголосовали за меня и мне был предложен контракт на должность генерального музыкального директора. К слову, в Германии, как и во многих европейских странах, музыканты оркестра сами выбирают себе главного дирижера путем голосования. Сродни выборам президента. (Улыбается.)
Вы первая женщина-дирижер из России, кто получил столь важный пост. Планируете ли вы уделять внимание в репертуаре также русской классике?
Несомненно! Русский репертуар — одна из важных частей моей культуры, в которой я могу наиболее полно раскрыться. Поскольку музыка позволяет нам без слов донести до слушателя самые эмоциональные переживания, чрезвычайно важно, чтобы музыкант, ведя такой диалог с публикой, был максимально искренен.
К примеру, на моем первом концерте — открытии — я смогу осуществить свою давнюю мечту и исполнить «Прометея» Александра Скрябина, культурный миф XX столетия. У меня, так же как и у Скрябина, синестетическое восприятие музыки, иначе говоря, я могу видеть музыкальные звуки в красках — каждая нота имеет свой цвет. Основываясь именно на таком принципе, Скрябин построил всего «Прометея» и даже придумал отдельный инструмент для воспроизведения красок, который назвал Luce (свет). Его целью было с помощью синтеза звука и цвета усилить эмоциональные переживания слушателя. Ввиду отсутствия при жизни Скрябина необходимых технических возможностей эта идея со светом не смогла осуществиться. Теперь, по прошествии 100 лет, инновативное развитие позволяет нам осуществить данный гениальный замысел. Так что в сентябре этого года вниманию магдебургского зрителя предстанет необычная постановка «Прометея» со специально разработанным световым фортепиано, способным раскрасить зал и сцену в различные оттенки, а зрителей — погрузить в красочные эмоциональные переживания.
Вы родились и выросли в Москве, там же окончили государственную консерваторию им. Чайковского по классу фортепиано, затем продолжили обучение как пианистка в Берлинском университете искусств. Каким образом вы оказались за дирижерским пультом?
Чтобы стать настоящим дирижером, недостаточно просто научиться взмахивать палочкой и выучить партитуру, — данную мысль я не устану повторять вновь и вновь. Это очень индивидуальный процесс развития не только музыкальных, но и человеческих качеств. Ибо порой дирижер, желающий достичь результата с помощью других людей, обязан быть хорошим психологом.
Особую роль в моей жизни сыграло случайное знакомство с дирижером Алисией Монк. В 2002 году я стала ее музыкальным ассистентом в Высшей школе музыки Карлсруэ и затем с ее легкой руки решила учиться дирижированию. А в 2003-м, когда началась моя работа в качестве концертмейстера в театре Билефельда, я однажды в прямом смысле слова оказалась лицом к лицу с оркестром. В какой-то момент мне поступило предложение продирижировать одним из представлений. Я согласилась, хотя до этого ни разу не стояла за пультом. Но, к своей чести, прошла данное боевое крещение!
Есть ли у вас кумиры среди дирижеров?
Как говорится, «не сотвори себе кумира». Конечно, есть музыканты и дирижеры, которых я не просто очень уважаю, но даже во многом учусь на их опыте. Мне, как и многим другим, независимо от профессии, пришлось проходить «стадию кумиров» — особенно легко получить такого рода зависимость, когда плотно работаешь с тем или иным дирижером в качестве ассистента. И тут важна оборотная сторона медали — как не впасть в подражание, ибо это всегда тупиковый путь, если ставишь себе цель донести до слушателя свои мысли. Поэтому очень важно на определенном этапе «вернуться» к себе и главное — не разувериться в собственных силах. Поскольку дирижирование — это в первую очередь умение владеть своим телом, чтобы с помощью движений передать музыкантам весь сонм владеющих тобой дум и эмоций. Чтобы случилась эта синергия, нужно найти собственную манеру. И главное — не бояться, что она кому-то не понравится. Ибо всегда найдутся люди, которые не будут по тем или иным причинам тебя принимать.
Вы выступаете в театре сразу в двух ипостасях — главного дирижера и генерального музыкального директора. Не возникает ли противоречий между художественными амбициями и экономическими реалиями?
Дабы не попадать в такую ситуацию, важно реально оценивать все идеи и амбиции. Но это априори не означает, что хорошее качество могут себе позволить исключительно оркестры таких «китов», как, к примеру, Берлинская или Венская филармония, Ла Скала или Метрополитен-опера. Кстати, у нас очень амбициозный штат молодых певцов, и интендант нашего театра, Карен Стоун, имеющая большой международный опыт, ведет абсолютно правильную политику. Наши коллеги имеют возможность пополнять свой репертуарный багаж хорошими партиями, и в то же время им не возбраняется гастролировать на международном уровне в таких театрах, как Ла Скала, Сан-Карло в Неаполе. Подобного рода выступления обогащают певцов, а репутация нашего театра, соответственно, только растет.
На протяжении пяти лет вам посчастливилось работать в качестве ассистента у легендарной австралийской женщины-дирижера Симоны Янг в Гамбургской государственной опере. Вы как-то обмолвились, что именно у нее научились технике «впрыгивания» в театральные постановки.
Оперные театры Германии и Австрии работают по репертуарной системе. Иными словами, помимо премьер, которые, как правило, готовятся в течение шести недель, в репертуаре театра есть постановки, десятилетиями не сходящие со сцены. Поскольку музыкантов оркестра можно вызывать на репетиции лишь ограниченное количество раз, невозможно оттачивать каждый спектакль на протяжении шести недель. Случается, некоторые постановки идут вообще без репетиций, что означает для дирижера то самое «впрыгивание» в спектакль. Термин очень верный, поскольку бывают ситуации, когда ты не знаешь ни оркестра, ни певцов, ни постановку. И ощущение сродни тому, как будто прыгаешь в холодную воду. Не каждый дирижер способен на такие подвиги — для этого требуются железные нервы, четкость движений, а также гибкость и быстрота реакций. Работая пять лет под руководством Симоны Янг в Гамбургской государственной опере, я научилась многому. Этот театр славится своим обширным репертуаром, и мне приходилось в буквальном смысле слова «впрыгивать» сначала в оркестровые репетиции, а впоследствии и в оперные представления. Эта была отличная закалка на будущее.
Существует какое-то отличие в дирижировании оперных и балетных спектаклей?
Эти жанры довольно сильно разнятся по манере дирижирования. В балете большую роль играет темп, особенно в классических постановках. Сие априори ограничивает дирижера в возможностях индивидуальной интерпретации. Иное дело, если речь идет о премьерном спектакле. В таком случае есть возможность заранее обсудить свой темп с балетмейстером-постановщиком. В этом случае труппа будет работать согласно твоим представлениям. В то же время зачастую приходится перенимать уже существующие постановки. Например, в декабре я буду дирижировать репертуарного «Щелкунчика» с труппой Шведского королевского балета в Стокгольме. В подобном случае ты становишься частью уже существующего и должен принимать правила игры.
В опере тоже много своих нюансов, поскольку данный жанр являет собой абсолютный синтез искусств и не только. В первую очередь необходимо знать и чувствовать технику оперных певцов. В этом мне помог мой долгий опыт работы в качестве концертмейстера и ассистента в различных оперных театрах. С другой стороны, мой муж — оперный певец, имеющий солидный международный опыт. Прекрасный опыт для дирижера! (Улыбается.) Ибо, четко понимая, что нужно певцу, к примеру, для правильного дыхания, ты будешь соответствующим образом распределять темп. Причем если ты дирижируешь из ямы, перед тобой стоят совершенно иные задачи, нежели если ты находишься перед оркестром на сцене, — в зависимости от театра расстояние между оркестровой ямой и сценой варьируется от четырех до десяти метров. Также следует учесть тот факт, что сегодняшние оперные постановки могут требовать от певцов экстраординарных физических данных. Из суммы данных факторов и складывается процесс подготовки к оперному спектаклю. Таким образом, сегодня дирижер должен, с одной стороны, выступать хорошим координатором всех задач, с другой — создавать свою музыкальную концепцию.
В какой из постановок вы выступаете с особым удовольствием? Ваш любимый композитор?
Пожалуй, мои любимейшие оперные композиторы — это Рихард Вагнер и Рихард Штраус. Их эмоциональный музыкальный язык и драматургия не имеют границ. Каждый раз, берясь за оперу Вагнера или Штрауса, я не только открываю для себя новые подтексты, но словно заново переживаю все краски партитуры. Я также люблю Пуччини — в его произведениях нет ни одной лишней ноты. «Мадам Баттерфляй» затрагивала струны моей души, когда я еще просто сидела в зрительном зале. Вспомните момент во втором акте, когда Чио-Чио-Сан выносит своего маленького сына — символ ее любви и верности. Как правило, в этот момент вся публика начинает рыдать, а до конца оперы еще минут 50, не меньше! Пять лет тому назад мне впервые довелось дирижировать «Мадам Баттерфляй» в Висбадене, и я очень опасалась этого момента. Для меня он слишком эмоциональный как для женщины и матери. Признаюсь, мне стоило очень больших усилий, чтобы не разрыдаться тогда перед оркестром!
Какую роль сыграла в вашей творческой судьбе программа Оперы Далласа, поддерживающая женщин-дирижеров?
По своей сути менторская программа The Linda and Mitch Hart Institute for Women Conductors не имеет аналогов. Ее цель — объединить женщин-дирижеров во всем мире и помочь им выйти на руководящие позиции. На улице XXI век, а гендерный вопрос в данной сфере по сей день стоит довольно остро. Несмотря на то что сейчас выросло новое поколение молодых талантливых дирижеров, среди которых много неординарных талантливых молодых женщин, успешных на международном уровне, далеко не все готовы к тому, чтобы представительницы прекрасного пола занимали позицию главного дирижера и тем более генерального музыкального директора. Ведь зачастую их заместителями или менеджерами оркестра являются мужчины. Менталитет ряда мировых стран априори против главенствующей роди женщины в принятии решений.
Благодаря программе Оперы Далласа я обрела знания по управлению оперной кампанией, прошла тренинги по отработке лидерских качеств, была участником встреч с опытнейшими людьми в сфере маркетинга и прессы. Ведущие агентства делились с нами своим опытом. С 2015 года регулярные поездки в США на конференции и встречи с участниками и менторами этой программы дали мне колоссальный опыт и уверенность, которые я сейчас полностью готова применить, будучи на своей первой руководящей должности в театре Магдебурга.
О каких моментах своей карьеры вы вспоминаете с особым удовольствием?
К числу таких событий относятся оперы Вагнера. Они для меня — некая бездна! Невозможно передать весь сонм чувств, овладевших мной по завершении моей первой оперы Вагнера, которую я дирижировала стоя. А это пять часов! К слову, большинство дирижеров делают это сидя, но меня переполняли эмоции: «Тристан и Изольда» — моя любимая опера этого композитора, и я прожила ее на едином вздохе. По идее, после этого оставалось лишь рухнуть без сил, но, выйдя на поклон, я почувствовала такой прилив энергии, что готова была тотчас снова встать за дирижерский пульт.
Как преобразится репертуар Магдебургской оперы в связи с вашим появлением в этом театре? Каким спектаклем он откроется?
По существующим правилам, репертуар определяется на художественном совете, где присутствуют интендант театра Карен Стоун, генеральный музыкальный директор — ваш покорный слуга, драматурги, директор по кастингу и еще ряд других сотрудников. Мы стараемся объять необъятное, предложив публике полное разнообразие постановок — от такой известной оперной классики, как, к примеру, «Турандот» Пуччини, премьеру которой я буду дирижировать в конце января 2020 года, до всеми любимого жанра оперетты. Среди наших зрителей популярны мюзиклы, что мы тоже не можем не учитывать. Далее в репертуаре обязательно должен присутствовать ХХ век и что-то из редко исполняемых произведений. На открытии сезона, а оно у нас запланировано на 7 сентября, впервые будет исполнена опера чешского композитора Леоша Яначека «Катя Кабанова» (по пьесе Александра Николаевича Островского «Гроза»). Я очень жду начала репетиций, поскольку сюжет этой оперы мне знаком еще со школьной скамьи. Но Яначек сумел создать свой неподражаемый музыкальный стиль, который в первую очередь передает эмоциональную сторону всей истории.
Немецкая публика чем-то отличается от российской?
К сожалению, я не смогу ответить на этот вопрос. На сегодняшний день я выступала с коллективами в Мексике, США, Европе. В предстоящем сезоне у меня будет дебют в Королевской опере Стокгольма. Но из России приглашений пока нет. Не буду кривить душой, мне очень хотелось бы «вернуться домой» в качестве дирижера и выступить с ведущими коллективами России. К слову, до сих пор все мои мечты осуществлялись, так что надежда меня не оставляет… (Смеется.)
Считаете ли вы, что современное общество отдаляется от классической музыки? Как это исправить?
На сегодняшний день большая конкуренция для живой классической музыки существует в лице новых интернет-платформ в основном развлекательного формата. Данную тенденцию я наблюдаю на примере своей дочери, которой 11 лет. Отсюда вывод: не стоит тянуть молодых назад в прошлое, а лучше постараться идти в ногу с настоящим. Но это отнюдь не означает, что нам следует отказаться от всего интеллектуального и упростить форматы своих концертов. Напротив, нам должно понять, как донести до тех, кто никогда не был на концерте классической музыки или в опере, что эта форма искусства не менее эмоциональна и актуальна, чем те упрощенные варианты, что молодое поколение в избытке получает в интернете. У нас в театре, равно как и в других оркестрах, есть люди, которые интенсивно занимаются разработкой программ для молодежи. У нас есть интересные наработки, в которых молодежь из Магдебурга и английского Лидса исследует актуальную социальную ситуацию своих городов в рамках совместного проекта Оперы Магдебурга и Opera North Leeds (Великобритания). Молодые участники программ режиссируют также собственную постановку оперы Street Scene композитора Курта Вайля (Kurt Weill).
Также к юбилею Бетховена, который отмечается в 2020-м, мы не только подготовили цикл из всех его симфоний — Beethoven+, но и проводим параллели к другим эпохам и предлагаем разнообразную педагогическую программу — на это, собственно, указывает значок «+» в названии. В рамках небольшого фестиваля в середине июня 2020 года мы предлагаем детям и молодому поколению различные курсы, где они смогут попробовать себя в различных театральных профессиях.
Что самое сложное в вашей работе?
Наверное, одна из труднейших задач — это поиск баланса эмоционального и рационального.
Как бы вы описали себя в трех словах?
Честно говоря, мне не хочется ограничивать себя рамками трех слов. Лучше уж я переадресую этот вопрос своему визави. (Смеется.)
И вопрос напоследок: девиз, которым вы руководствуетесь в жизни?
Мой мир — это мое зеркало.
Следующие премьеры Анны Скрылевой:
Леош Яначек «Катя Кабанова», 7 сентября 2019, премьера
Оперный театр Магдебурга (Германия)
Симфонический концерт, 19/20 сентября 2019
В программе: Леокадия Кашперова, Игорь Стравинский, Александр Скрябин.
Магдебургская филармония (Германия)
Вольфганг Амадей Моцарт «Волшебная флейта», октябрь, ноябрь, декабрь 2019
Шведская королевская опера, Стокгольм
Петр Ильич Чайковский «Щелкунчик», декабрь 2019
Шведский королевский балет, Стокгольм
Подробное расписание: www.annaskryleva.com